— Удивительный конь! — говорил хорунжий. — Мне привел его в подарок один горец. Он поймал его арканом в ту минуту, когда он со своим
диким табуном носился по Долине. Мне стоило много труда объездить и усмирить его. И он стал покорен мне, как своему победителю, но только мне одному и никому больше. Остальных он не подпускает к себе. Два наших офицера чуть было не поплатились жизнью, когда вздумали обуздать моего Демона…
Неточные совпадения
Здесь я переживал далекое прошлое, объезжал, как простой табунщик, неуков,
диких лошадей, прямо у
табуна охотился в угон за волком с одной плетью. Бывало...
Грустные, заунывные звуки сменялись веселыми, но то была не русская грусть и не русская удаль. Тут отражалось
дикое величие кочующего племени, и попрыски
табунов, и богатырские набеги, и переходы народов из края в край, и тоска по неизвестной, первобытной родине.
Калмыки люди совершенно свободные и в калмыцких степях имеют свои куски земли или служат при чьих-либо
табунах из рода в род, как единственные знатоки табунного дела. Они записаны в казаки и отбывают воинскую повинность, гордо нося казачью фуражку и серьгу в левом ухе. Служа при
табунах, они поселяются в кибитках, верстах в трех от зимовника, имеют свой скот и живут своей
дикой жизнью в своих
диких степях.
Однажды слышит русский пленный,
В горах раздался клик военный:
«В
табун, в
табун!» Бегут, шумят;
Уздечки медные гремят,
Чернеют бурки, блещут брони,
Кипят оседланные кони,
К набегу весь аул готов,
И
дикие питомцы брани
Рекою хлынули с холмов
И скачут по брегам Кубани
Сбирать насильственные дани.
Это
табун диких людей, которые попали на сцену только потому, что их не приняли бы нигде в другом месте, и которые называют себя артистами только потому, что наглы.
Оказалось, что и ее он принадлежал тоже к «
табуну диких людей».
Блажен, кто посреди нагих степей
Меж
дикими воспитан
табунами;
Кто приучен был на хребте коней,
Косматых, легких, вольных, как над нами
Златые облака, от ранних дней
Носиться; кто, главой припав на гриву,
Летал, подобно сумрачному Диву,
Через пустыню, чувствовал, считал,
Как мерно конь о землю ударял
Копытом звучным, и вперед землею
Упругой был кидаем с быстротою.
Не сдержать
табуна диких коней, когда мчится он по широкой степи, не сдержать в чистом поле буйного ветра, не сдержать и ярого потока речей, что ливнем полились с дрожащих, распаленных уст Фленушки. Брызжут очи пламенем, заревом пышет лицо, часто и высоко поднимается пышная грудь под тонкой белоснежной сорочкой.
Умчались, пропали без вести
Степных кобылиц
табуны,
Развязаны
дикие страсти
Под игом ущербной луны.
— Говорю то, что делается: это не государство, которое умело бы подражать Европе; это не общество, а это… это
табун… это
дикий киргизский
табун, который несется туда… к черту в зубы, на восток… к дьяволу… и… и… и хочет всем ржать про свое русское василетемновское направление. И пусть его… пусть… пусть его заберет черт.